 | Проект «ЭЛ» |
ВИЛАНДЪ, Христофоръ Мартинъ, Wieland, родился въ бывшемъ имперскомъ городѣ Биберахѣ, въ Швабіи, 5 сентября 1733. Отецъ его, знатокъ древнихъ языковъ, прекрасно воспиталъ его, и самъ преподавалъ ему основанія ученаго образованія; а въ школѣ Биберахской, Виландъ учился Латинскому, Греческому и Еврейскому языкамъ. Необыкновенное развитіе отрока уже тогда возбуждало вниманіе. На двѣнадцатомъ году отъ роду, онъ писалъ уже Нѣмецкіе и Латинскіе стихи, и даже начиналъ эпопею на Разрушеніе Іерусалима. Первые годы, когда развивается въ человѣкѣ то, что можно назвать тономъ жизни, протекли для Виланда очень пріятно; всѣ окружавшіе его предметы возбуждали въ немъ чувства кроткія, идиллическія. На 14 году онъ поступилъ въ Клостербергское училище, близъ Магдебурга, которое пользовалось тогда заслуженною славою. Здѣсь онъ ближе ознакомился съ духомъ древнихъ, и получилъ характеръ творческой оригинальности, которая отличаетъ его послѣдующія созданія. Писалъ ли онъ стихи, или философствовалъ, шутилъ или разсуждалъ о предметахъ важныхъ, хвалилъ или осуждалъ, радовался или грустилъ, граціи никогда его не оставляли. Изъ Грековъ, любимцемъ его былъ Ксенофонтъ; изъ сочиненіи его Виланду нравились особенно «Достопамятности Сократа» и «Киропедія»; прекрасный эпизодъ этого послѣдняго сочиненія, любовь Ариспа и Панѳеи, Виландъ изобразилъ впослѣдствіи собственными красками. Онъ также съ большимъ участіемъ читалъ мелкія философическія творенія Цицерона. Въ то же время сочиненія Англійскихъ писателей Стиля и Аддиссона, въ слабыхъ Нѣмецкихъ переводахъ, неоднократно порождали въ немъ собственную дѣятельность. Еще сильнѣе дѣйствовалъ на него Шефтсбюри, по сходству духа. Его человѣколюбивая практическая мудрость, ясность и прелесть возбудили въ Виландѣ сначала удивленіе, а послѣ желаніе подражать ему; чтеніе Вольтера, д’Аржана и другихъ Французскихъ писателей предохранило его отъ мечтательности и односторонности. На шестнадцатомъ году, умомъ и познаніями далеко опередивъ свой возрастъ, онъ оставилъ Клостербергенъ. Тѣлосложеніе его было нѣжное и слабое, а духъ и мыслящая способность сильны и могущественны. Въ 1750 г. Виландъ возвратился на родину, въ Биберахъ. Это время было также эпохою первой любви его: дѣвица Софія Гуттерманнъ, въ послѣдствіи всѣми любимая и уважаемая Софія де ла Рошъ, была предметомъ его сердечной склонности. На прогулкѣ съ нею пришла ему мысль написать стихотвореніе «О природѣ вещей или совершеннѣйшій міръ»; оно напечатано въ прибавленіяхъ къ его сочиненіямъ, и въ свое время нравилось публикѣ; но впослѣдствіи сочинитель самъ объявилъ его незрѣлымъ плодомъ юности. Осенью (1750) Виландъ отправился въ Тюбингенскій университетъ, чтобы выслушать курсъ юридическихъ наукъ, къ которымъ однако не имѣлъ большой охоты, а предпочтительно занимался словесными науками, знакомясь въ то же время съ новѣйшими произведеніями Германіи и другихъ земель. Такъ пріобрѣлъ онъ множество основательныхъ познаній, а между тѣмъ ученіе не ослабило собственной дѣятельности его духа. Это видно изъ сочиненія его «Zehn moralische Briefe» (1751): онѣ всѣ писаны къ Софіи, и оправдываютъ хорошій пріемъ публики счастливымъ соединеніемъ юмора и ума тонкаго и свѣтскаго. Въ это же время написалъ онъ стихотвореніе «Anti-Ovid» вольными стихами, которыми Французы начали тогда уже замѣнять общеупотребительные Александрійскіе стихи. Это было дѣломъ нѣсколькихъ дней. Тогда древне-Германскій геній Клопштока сдѣлалъ на него сильнѣйшее впечатлѣніе. «Когда я прочелъ Мессіаду» говоритъ Виландъ, «тогда только, казалось, я постигъ самаго себя, и мнѣ представилось, что я нашелъ здѣсь то, что хотѣлъ выразить самъ.» Но признаніе это происходить отъ полноты сердца поэта, а не отъ сходства генія его съ геніемъ Клопштока: Виландъ имѣлъ совершенно другое направленіе. Изъ Тюбингена Виландъ (1752) возвратился въ Биберахъ. Прежде намѣревался онъ принять мѣсто по учебной части въ Геттингенѣ; но теперь, получивъ приглашеніе отъ Бодмера, пріѣхать къ нему въ Цюрихъ, чтобы вмѣстѣ посвятить себя литературнымъ занятіямъ, онъ принялъ это предложеніе. За годъ передъ тѣмъ и Клопштокъ былъ у Бодмера, котораго тогдашняя слава превосходила мѣру заслугъ. Домъ его сдѣлался для Виланда храмомъ музъ. Обхожденіе съ другомъ, который любилъ его какъ сына, принесло ему пользу въ многихъ отношеніяхъ; здѣсь ознакомился онъ съ сочиненіями представителей юной разцвѣтавшей Нѣмецкой литературы: Гагедорна, Глейма, Галлера, Шлегеля, Геллерта, Клопштока, Зульцера и другихъ. Въ самомъ Цюрихѣ составился дружескій кругъ изъ нѣсколькихъ отличныхъ ученыхъ и художниковъ, Брейтнигера, Гирцеля, Сал. Геспера, Фисли, Гесса. Изъ признательности и уваженія къ Бодмеру, Виландъ занялся новымъ изданіемъ собранія Цюрихскихъ полемическихъ записокъ для улучшенія Нѣмецкаго вкуса, противъ Готшедовой школы (1741—1744), и написалъ къ нимъ предисловіе. Эта литературная война принесла въ свое время много пользы, и составляетъ важную эпоху въ исторіи литературнаго образованія Германіи. Онъ написалъ также статью о красотахъ эпической поэмы Бодмера «Ной», Noah. Въ этой статьѣ, Виландъ является болѣе пристрастнымъ другомъ, нежели строгимъ критикомъ. Бодмеръ занимался вдругъ многимъ и поверхностно, покоряясь измѣнчивымъ впечатлѣніямъ послѣдняго своего чтенія. Виландъ сначала также увлекался его примѣромъ и собственнымъ непостоянствомъ. Это видно изъ множества тогдашнихъ его сочиненій, напримѣръ «Briefe von Verstorbenen an hinterlassene Freunde» къ которому побудило его Англійское сочиненіе; «Искушеніе Авраама», эпическая поэма въ трехъ пѣсняхъ; также разные гимны и псалмы «Platonische Betrachtungen über den Menschen»; «Timoklea»; «die Sympathie» «Gesicht des Mirza»; «Gesicht von einer Welt unschuldiger Menschen»; (1754 и 1755). Постоянное изученіе твореній Платона, которое могло бы сдѣлаться благодѣтельнымъ само по себѣ, придало стихіямъ его поэзіи излишнюю мечтательность; оттого роскошь фантазіи имѣла въ нихъ гораздо болѣе участія, нежели глубина чувства. Къ счастію, изученіе Греческой свѣтской философіи, особенно въ Ксенофонтѣ, предохранило поэта отъ новыхъ и большихъ заблужденій. Въ 1756 году началась Семилѣтняя воина. Виландъ, хотя и жилъ далеко отъ театра войны, принималъ живѣйшее участіе въ ея событіяхъ, и особенно въ главномъ лицѣ, Фридрихѣ Великомъ. Въ немъ возбудилась мысль изобразить свой идеалъ героя въ большомъ стихотвореніи: онъ избралъ Кира; первыя пять пѣсней вышли въ 1757, и были приняты такъ благосклонно, что въ 1759 должно было сдѣлать новое изданіе; но на этотъ разъ пріемъ, по справедливости, былъ холоднѣе, и поэма осталась неоконченною; она напечатана въ видѣ отрывка, въ новѣйшемъ полномъ изданіи сочиненій Виланда. Послѣ нѣсколькихъ неудачныхъ драматическихъ опытовъ «Lady Johanna Gray» и «Clementine von Porretta» геній сочинителя снова обратился къ міру Грековъ, болѣе ему сродному; въ это время вышелъ эпизодъ изъ «Киропедіи» Ксенофонта, Ариспъ и Панѳея, о которомъ мы уже сказали. Еще въ 1754 Виландъ оставилъ домъ Бодмера; въ продолженіе четырехъ лѣтъ воспитывалъ дѣтей двухъ Цюрихскихъ семействъ, а потомъ отправился въ Бернъ домашнимъ учителемъ къ ландфогту Зиннеру, но вскорѣ оставилъ это мѣсто. Въ Бернѣ, въ обществѣ образованныхъ женщинъ, духъ его получилъ болѣе опредѣленное направленіе; между прочимъ познакомился онъ здѣсь съ пріятельницею Руссо, Юліею Бондели и очень подружился съ нею. Въ 1760 г. возвратился онъ въ Биберахъ. Безъ всякаго съ его стороны искательства, даже противъ склонности, избрали его членомъ совѣта; но вскорѣ Виландъ почувствовалъ, что дѣла этого званія никакъ не согласовались съ его характеромъ; съ другой стороны, онъ слишкомъ привыкъ къ удовольствіямъ общественной жизни, и ограниченный кругъ Биберахскій не могъ уже ему нравиться; къ тому же нашелъ онъ любимицу своего сердца, Софію, замужемъ за Ла-Рошемъ. Все это вновь обратило творческую фантазію его къ внутреннему духовному міру, и онъ попалъ на трудъ, который не только занялъ всѣ умственныя его силы, но былъ для него въ многоразличнѣйшихъ отношеніяхъ поучительнымъ и утѣшительнымъ. Мы говоримъ о переводѣ Шекспира. Нѣмцу, образованному въ школѣ Грековъ, Римлянъ и Французовъ, склонному къ тону вѣжливому, легкому, говорливому, конечно не удалось усвоить себѣ духъ высокаго и удивительно оригинальнаго Британца; однако жъ трудъ Виланда заслуживаетъ полную похвалу: онъ пробилъ путь, по которому могли удобно итти его послѣдователи. Позднѣйшій переводъ Эшенбурга былъ только исправленіе перевода Виландова, который напечатанъ въ 1762—66, въ 8 том, у Гесснера, Орелла и комп. въ Цюрихѣ, и заключаетъ 28 драмъ. Виландъ чувствовалъ себя совершенно счастливымъ, когда судьба сблизила его вновь съ первою подругою: она жила тогда съ мужемъ своимъ въ домѣ графа Стадіона, Курмайнцскаго министра, который рѣшился провесть остатокъ дней въ имѣніи своемъ, Вартгаузенѣ, близъ Бибераха. Онъ соединялъ съ тономъ свѣтскаго человѣка основательныя познанія, любилъ удовольствія, наслажденія жизни и былъ врагъ всякой сентиментальности и излишней мечтательности. Здѣсь умѣренная дѣйствительность ознакомила Виланда съ многими наслажденіями, которыя онъ прежде зналъ только по воображенію. Однако жъ, можетъ-быть, послѣ быстраго перехода отъ идеальной мечтательности къ свѣтской жизни, охлаждающей душу, сердце его уже не чувствовало столь глубоко и духъ творилъ не такъ легко, какъ прежде. Доказано, что свѣтская мудрость поэта, при всей прелести своего проявленія, часто обнаруживаетъ слѣды лжепросвѣщенія, которое впослѣдствіи такъ гибельно распространилось. Отличная библіотека графа, богатая въ особенности произведеніями новѣйшей Французской и Англійской литературы, очень много содѣйствовала перемѣнѣ образа мыслей Виланда, который въ немъ утвердился еще остроумною полемикою. Извѣстно, что его обвиняли въ наклонности къ предметамъ сладострастной, роскошной фантазіи; нельзя совершенно отвергнуть этого обвиненія, но при такихъ изображеніяхъ онъ вовсе не слѣдовалъ природному влеченію, а только игривой фантазіи, и иногда сильному стремленію къ дѣятельности. Первое произведеніе, съ отпечаткомъ Французско-Греческой чувственности была повѣсть въ стихахъ «Nadine», которую онъ самъ называетъ твореніемъ въ родѣ Пріора. За нею слѣдовалъ въ 1761 г. «Abenteuer des Don Sylvio de Rosalda, oder der Sieg der Natur über die Schwärmerei». Здѣсь сочинителю служилъ образцемъ «Донъ Кихотъ», котораго онъ очень любилъ, но не сравнился съ нимъ ни въ вымыслѣ, ни въ отдѣлкѣ. Въ 1766—67 годахъ вышелъ въ первый разъ «Agathon» краеугольный камень славы Виланда. Еще въ Швейцаріи пришла ему первая идея этого сочиненія, которымъ онъ безпрестанно занимался, даже и при другихъ трудахъ; а съ 1764 началъ его обрабатывать. «Намѣреніе автора», говорилъ онъ самъ, «состояло не въ томъ, чтобы въ героѣ своемъ выставить образецъ нравственнаго совершенства, но показать, чего смертный, посредствомъ природныхъ силъ, можетъ достигнуть въ мудрости и добродѣтели, и какое вліяніе внѣшній міръ имѣетъ на внутреннее наше образованіе». Впрочемъ, эта остроумная книга всегда почиталась образцемъ по изложенію, и вѣрно, какъ ни измѣнчивъ вкусъ, останется навсегда образцовою въ этомъ отношеніи. Въ знаменитыхъ «Litteraturbriefe» упоминается о ней съ должнымъ уваженіемъ. Поэта занимала преимущественно любовь, во всѣхъ ея явленіяхъ; онъ долго прельщался мыслію изложить свои понятія о ней въ большомъ стихотвореніи «Psyche», но, къ несчастію, отдѣлалъ только его отрывки. Обширнѣе изложены эти понятія въ «Idris und Zenide», хотя и этотъ трудъ не оконченъ; но прелестнѣе и благороднѣе, нежели гдѣ-либо въ «Musarion» (1768), можетъ быть, единственномъ сочиненіи, по пріятности, легкости и гармоніи изложенія, которое самъ авторъ, по цѣли своей, назвалъ философіею грацій; онъ далъ это же названіе особому стихотворенію, вышедшему въ 1770, въ которомъ описалъ превосходство любви возвышенной надъ обыкновенною, чувственною. «Der neue Amadis» (1771), изображаетъ торжество внутренней духовной красоты надъ тѣлесною. Эту мысль авторъ cтарался изложить вновь, въ старости, въ «Krates und Hipparchia». Если справедливо говорятъ, что «Тристрамъ Шенди» далъ поводъ написать «Новаго Амадиса», то, по крайней мърѣ, нельзя этого объяснить по совершенной разнородности обоихъ сочиненій. Въ 1765, Виландъ женился на дѣвицѣ изъ Аугсбурга, отличавшейся не наружными прелестями, но пріятностію и привлекательностію; въ 1769 пригласили его на мѣсто старшаго профессора философіи въ Эрфуртскій университетъ, который находился тогда подъ Курманицскимъ правительствомъ, и подъ благодѣтельнымъ управленіемъ высоко-образованнаго барона Дальберга. Въ новомъ кругу дѣйствія Виландъ вскорѣ встрѣтилъ неодолимыя препятствія, и потому вновь обратился къ любимой авторской дѣятельности. Въ постепенномъ развитіи его жизни, заслуживаетъ особеннаго вниманія, что съ этого времени онъ не занимался уже исключительно эротическою поэзіею. Этотъ періодъ поэтическаго поприща онъ заключилъ сочиненіемъ «Der verklagte Amor», какъ бы съ тѣмъ, чтобъ оправдать родъ поэзіи, который прежде былъ имъ избранъ, а въ «Dialogen des Diogenes von Sinope» (1770), представилъ свѣту общее оправданіе своихъ понятій о жизни и философскихъ мнѣній. Въ духѣ тонкаго цинисма, написалъ онъ вскорѣ стихотвореніе «Kombabus», о которомъ было говорено такъ много, и котораго предметъ, болѣе нежели двусмысленный, приближается къ крайнимъ границамъ позволительнаго. Но онъ обработалъ этотъ предметъ съ такимъ искусствомъ, что почти прощаютъ ему вольность вымысла. Виланда сильно поражали два необыкновенные человѣка его времени: Руссо, своими сочиненіями и Іосифъ II, своими улучшеніями. Подъ заглавіемъ, «Beytrage zur geheimen Geschichte des menschlichen Verstandes und Herzens, aus den Archiven der Natur» (1770) писалъ онъ противъ нововведеній и пародоксовъ Руссо, съ глубокимъ познаніемъ человѣка, ясностію и искусствомъ. Воодушевленію, какое произвелъ въ Виландѣ императоръ Іосифъ, просвѣщенный законодатель и правитель, обязаны мы сочиненіемъ: «der goldene Spiegel» (1772): это родъ краткаго изложенія полезнѣйшихъ предметовъ, какіе вельможи образованной націи должны изучать въ исторіи человѣчества. Теперь, во время пребыванія въ Веймарѣ, наступилъ періодъ самаго полнаго развитія блистательныхъ талантовъ Виланда. Герцогиня Анна Амалія въ 1758 г. потеряла нѣжно любимаго супруга, и должна была посвятить себя управленію края и заботамъ о воспитаніи двухъ своихъ сыновей. Она исполняла обѣ обязанности съ твердостію, заботливостію и любовію; между тѣмъ принцы, надежда отечества, достигли того возраста, въ которомъ тщательное воспитаніе мужчины дѣлается необходимостію. Важное мѣсто воспитателя, по совѣту барона Далберга, предложили Виланду: онъ съ радостію принялъ предложеніе, и въ 1772 году отправился въ Веймаръ, съ чиномъ Саксенъ-Веймарскаго надворнаго совѣтника, и съ жалованьемъ но 1000 талеровъ въ годъ, пока онъ будетъ заниматься воспитаніемъ принцевъ, и съ тѣмъ, чтобы 600 талеровъ обращены были въ пожизненную пенсію. Въ Веймарѣ онъ увидѣлъ, что при Дворѣ герцогини науки находили покровительство и многіе отличные ученые и писатели свободно подвизались на разнообразномъ поприщѣ дѣятельности; Веймаръ могъ гордиться уже именами Брандеса, Экгофа, Бека, Зейлера, Музеуса, Эйнзиделя, Кнебеля, Фогта, Бертуха и другихъ. Въ ихъ обществѣ Виландъ былъ совершенно на своемъ мѣстѣ, и геній его воскрилился внутреннимъ удовольствіемъ и внѣшнимъ ободреніемъ. Сначала онъ обратился къ драмѣ, и написалъ драматическую поэму: «die Wahl des Herkules», и потомъ «Alceste»: она въ первый разъ представлена была на Веймарскомъ театрѣ, 29 мая 1773, и принята въ Германіи съ громкою похвалою, но успѣхъ ея былъ не продолжителенъ. Важнѣе для Нѣмецкой литературы было изданіе періодическаго сочиненія: «der deutsche Merkur», которымъ Виландъ занимался съ любовію и величайшимъ стараніемъ до конца жизни. Цѣлію его было изложить понятія свои, начиная съ высочайшихъ началъ прекраснаго, до обыкновенныхъ правилъ поэтической формы. Вообще же эстетическая критика этого журнала была недовольно чиста и глубока. Письма Виланда объ его Альцестѣ, въ «Меркуріи» (сентябрь, 1773), содержатъ достаточные признаки ложнаго направленія, на которое негодовали великіе Гёте и Гердеръ; первый написалъ ѣдкую сатиру: «Götter, Helden und Wieland». Ленцъ издалъ эту сатиру въ Страсбургѣ и такимъ образомъ попала опа въ руки Виланда, который отвѣчалъ на нападеніе молодаго поэта легкою шуткою и съ обыкновенною своего кротостію. Слѣдствіемъ было то, что Гете и Гердеръ переселились въ Веймаръ и сдѣлались Виланду истинными друзьями. Вдовствующая герцогиня Амалія была душею общества, о которомъ тогдашнее поколѣніе едва осмѣливалось мечтать. Всѣ произведенія художества, науки и жизни находили здѣсь оцѣнку но достоинству и самый лестный пріемъ. Въ этомъ кругу, такіе люди какъ Гете, Гердеръ, Виландъ ознаменовали высокою дѣятельностію союзъ ихъ одушевлявшій, и украсили себя и герцогиню неувядающими вѣнцами славы. Талантъ Виланда, какъ писателя, развивался здѣсь болѣе и болѣе, и въ теченіе слишкомъ 20 лѣтъ, онъ принималъ болѣе или менѣе живое участіе во всемъ,что происходило важнаго въ политическомъ и литературномъ мірѣ. Его философія жизни дышитъ Сократисмомъ, иногда съ примѣсыо идей въ духѣ Аристиппа. Въ изысканіяхъ его особенно занимательна практическая сторона, чисто человѣческая, удобопонятная. Счастливая метода его, допускавшая иногда скептицисмъ, придавала его сочиненіямъ особенную занимательность въ глазахъ свѣтскихъ образованныхъ людей. Онъ обогатилъ Нѣмецкую литературу превосходными твореніями; ихъ достоинство ознакомило его соотечественниковъ съ образцовыми произведеніями Французовъ и Англичанъ. Историческіе труды Виланда, хотя не составляютъ ничего обширнаго и высокаго, нравятся живымъ воображеніемъ, пріятностію расказа и здравымъ сужденіемъ. Ученыя занятія отнюдь не вредили поэтической плодовитости Виланда; онъ написалъ тогда «Geschichte der Abderiten» (1773), чрезвычайно забавное и притомъ поучительное сочиненіе, въ которомъ глубокая мудрость прикрыта насмѣшливою сатирою. Послѣ написалъ онъ нѣсколько повѣстей и сказокъ. Эпико-романтическая поэма «Oberon», есть самое удачное изъ большихъ поэтическихъ произведеній Виланда, и хотя въ ней не всегда поддерживается настоящій тонъ, примѣшано много чужаго, и есть нѣкоторыя погрѣшности противъ технической части искусства, но вѣроятно она изъ всѣхъ его произведеній наиболѣе заслужитъ вниманіе потомства. Переводъ Горація и Лукіана, сдѣлалъ онъ въ томъ же родѣ, какъ и переводъ Шекспира, съ тою разницею, что Латинскіе авторы были сроднѣе его характеру, и потому онъ лучше попалъ на настоящій тонъ и краски. Горацій и Лукіанъ, въ переводѣ, принесли Нѣмцамъ важную пользу. Самъ Виландъ считаетъ «Письма и комментаріи на Горація» лучшею своею работою, изъ которой вѣрнѣе узнать можно умъ, сердце, воображеніе и индивидуальность сочинителя. Продолжительное занятіе Лукіаномъ, подало поводъ къ оригинальному сочиненію «Peregrinus Protäus» (1791) и «Agathodämon». Число произведеній Виланда возрасло значительно; онъ собралъ ихъ и издалъ въ Лейпцигѣ, у книгопродавца Гёшена, и на вырученную сумму купилъ имѣніе Османштедтъ, подъ Веймаромъ, гдѣ надѣялся въ пріятномъ досугѣ провесть остатокъ жизни. Всегдашній врагъ роскоши и излишества, Виландъ довольствовался ограниченными доходами, несмотря на то, что семейство его годъ отъ году умножалось. Въ продолженіе 20 лѣтъ супруга родила ему 14 дѣтей. Съ 1798 по 1803 онъ жилъ постоянно въ Османштедтѣ, и большую часть этого времени посвятилъ литературнымъ трудамъ; изъ нихъ особенно замѣчателенъ «Attisches Musäum». Этимъ сочиненіемъ онъ успѣлъ ознакомить своихъ единоземцевъ съ рядомъ мастерскихъ произведеній Греческой поэзіи, философіи и краснорѣчія. Сочиненіе «Aristipp und einige seiner Zeitgenossen» также принадлежитъ къ этой эпохѣ. Въ 1803 году, онъ продалъ любимый свой Османштедтъ, по причинамъ экономическимъ, и снова переселился въ Веймаръ, гдѣ вскорѣ совершенно сблизился съ Шиллеромъ. Здѣсь пережилъ онъ несчастные дни Іенскіе; здѣсь испыталъ самыя болѣзненныя потери — потерю благодѣтельницы своей, герцогини Амаліи, потерю Гердера, Шиллера и другихъ людей, которыхъ любилъ и уважалъ. Онъ старался развлечь себя учеными и литературными трудами, занялся переводомъ Цицероновыхъ писемъ, и исполнилъ его съ величайшимъ тщаніемъ. Императоръ Александръ пожаловаль ему орденъ Св. Анны, а Наполеонъ орденъ почетнаго легіона; его приняли также въ число членовъ Французскаго института. Такое вниманіе и другія счастливыя событія утолили нѣсколько его грусть; но смерть нѣжно любимой супруги (1801), разстроила навсегда душевное спокойствіе Виланда. Онъ умеръ 20 января 1813, на 81 году знаменитой жизни. Бренныя остатки Виланда, по желанію его, покоятся въ одномъ гробу съ супругою, и съ внукою подруги его юности, Ла Рошъ, Софіею Брентано, въ Осмаиштедтѣ; гробница украшена простымъ памятникомъ съ эпитафіею, написанною самимъ Виландомъ:
Lieb' und Freundschaft umschlang die verwandten Seelen im Leben
Und ihr Sterbliches deckt dieser gemeinsame Stein.
Вообще о характеръ этого писателя можно сказать, что онъ не былъ творческимъ поэтическимъ геніемъ, какъ Гёте или Жанъ Поль; главное достоинство его состояло въ свободномъ усвоеніи и развитіи идеи чужихъ, на которыя онъ иногда съ избыткомъ налагалъ печать своего духа. Его изображенія Греческаго міра, столь привлекательнаго для него, не совершенно вѣрны: въ нихъ видно вліяніе вкуса слишкомъ нѣжнаго, изысканнаго, можно сказать полу-Французскаго; онъ нигдѣ не выразилъ глубину человѣческой природы, ни въ любви, ни въ религіи, ни въ искусствахъ, ни въ философіи; но болѣе держался счастливой середины, и умѣлъ даже поверхностному воззрѣнію придать видъ основательности; слогъ его вездѣ исполненъ неподражаемой прелести. Жанъ-Поль называетъ прозу Виланда органомъ ироніи; да и самъ онъ въ прелестныхъ письмахъ къ Софіи Ла Рошъ, говоритъ: Ironie, ma figure favorite. Этимъ объясняется, почему онъ не имѣлъ сильнаго, постояннаго вліянія на Нѣмецкую литературу. Но величайшее, неоцѣненное достоинство Виланда состоитъ въ необъятной массѣ знаній, вкуса, образованности, которыя онъ въ теченіе многихъ годовъ передавалъ современникамъ. Правда, иногда осыпали его преувеличенными похвалами, но съ другой стороны, во время переворота въ Нѣмецкой эстетикѣ, его слишкомъ унизили. Виландъ принадлежитъ къ числу знаменитѣйшихъ писателей Германіи и слава его безсмертна. Подробную характеристику великаго писателя и поэта читатель найдетъ въ біографіи Виланда, составленной Груберомъ; статья объ немъ также находится въ «Morgenblatt», 1818 г. подъ заглавіемъ «Wieland's Andenken in der Loge Amalia zu Weimar»; въ ней характеръ покойнаго изображенъ мастерски. Лучшее и полное собраніе сочиненій Виланда, въ 42 томахъ, издалъ Гёшенъ въ двухъ форматахъ: въ-4, на веленевой бумагѣ, и въ-8, на веленевой и на простой бумагѣ, 1794—1801; онъ же перепечаталъ ихъ въ 51 том., въ-8, 1824—1827. На Русскій языкъ переведены: 1) Агатонъ или картина философическая нравовъ и обычаевъ Греческихъ, пер. Ѳ. Сапожниковъ, 4 ч., Москва, 1783—4; 2) Аристиппъ и нѣкоторые изъ его современниковъ, пер. Ив. Татищевъ, 8 ч., Москва, 1807—8; 3) Новый Донъ-Кишотъ, или чудныя похожденія Дона Сильвіо де Розальвы, пер. Ѳ. Сапожниковъ, 2 ч., Москва, 1782; 4) Записки для тайной исторіи человѣческаго разума и сердца, Москва, 1804; 5) Золотое зеркало или цари Шешіанскіе, пер. Ѳ. Сапожниковъ, 4 ч., Москва, 1781; 6) Исторія Абдеритовъ, пер. М. Гавриловъ, 5 ч., Москва, 1793 — 5; 7) Исторія дѣвицы Стернгеймъ, 2 ч., Москва, 1780 ; 8) Комбабъ, Москва, 1783; 9) Пиѳагоровы ученицы, пер. Я. Дружининъ; Спб., 1797; 10) Пифагорейскія жены, пер. С. Нечаевъ, Москва, 1817; 11) Музаріонъ, или философія Грацій, Москва, 1784; 12) Оберонъ, царь волшебниковъ, поэма; Москва, 1787; 13) Разговоры Діогена Синопскаго, Москва, 1802; 14) Сказки народныя Музеуса, пер. В. Поляковъ, 6 ч., Москва, 1811 и 1822; 15) Мраморная купель или наказанный пустосвятъ, Спб., 1805.