и поговорил г. Тораманян с г. Басмаджяном: г. Басмаджян охотно согласился с желанием своего добросовестного сотрудника остаться и работать в пустынном Ани, а сам выехал в разные многолюдные города Кавказа для собирания средств на анийския работы г. Тораманяна; однако г. Басмаджян средств не достал или достал мало и благополучно уехал во Францию, оставив работника в Ани на произвол судьбы. С этого дня для г. Тораманяна начались дни тяжелых испытаний, не только физических лишений, но и нравственных пыток. Он не хотел бросить раз начатое дело. Сначала его поддерживал по мере сил местный архимандрит о. Михаил, не искусывавшийся в науке и богословских теориях и сохранивший умилительную верность практической морали христианства: о. Михаил делил с Торосом Тораманяном последний кусок хлеба? но часто и сам добродушный архимандрит бывал без этого куска хлеба. Живя в холодной нетопленой комнате, в дождь наполнявшейся водою до щиколок (впоследствии я лично бывал очевидцем этого явления), Торос Тораманян дошел до крайне бедственного положения; голодал днями, а затем обтрепался вконец. До сих пор он еще продолжал свое дело, но далее и работ нельзя было вести, и тогда он поехал в Эчмиадзин с помощью сердобольных людей, оказавшихся и в районе пустынного Ани. В Эчмиадзине к г. Тораманяну, явившемуся в пострадавшем от работ платье, изнуренному, полубольному, да еще турецкоподданному, называвшему себя архитектором, когда он не имел диплома Русской Академии Художеств или какого-либо высшего технического института, отнеслись более, чем скептически. Кое-кто из просвещенных монахов, в числе которых есть лица с университетскими дипломами, иначе и не хотел называть этого самозванного в их глазах архитектора, как «варпет»-ом, то есть простым мастером.
Положение г. Тораманяна было критическое. На его счастье или, быть может, несчастье, в это время архимандрит Хачик искал, кто бы составил ему удовлетворительный план открытой им древней церкви, ныне уже хорошо известного оригинального памятника, построенного в 650-м году католикосом Нерсесом Строителем близ Вагаршапата (ныне Эчмиадзина). Это—дар науке, получившийся от энергии неусыпных трудов о. Хачика, также не имеющего никакого диплома высшей школы. О. Хачик пригласил Тороса Тораманяна составить план храма Бдящих сил (Звартноц), как называлась постройка Нерсеса Строителя. Торос Тораманян охотно принял предложение, но вскоре увидел, что недостает существенных частей, что можно и надо кое-что еще откопать. Часть раскопок была произведена в его присутствии. Новыя подробности начинали оправдывать его мысли, хотя эти мысли не менее смущали автора, чем всех компетентных лиц, которым впоследствии приходилось рассматривать готовый уже его проект реконструкции. Все восстали против трехэтажности постройки католикоса Нерсеса, особенно оспаривали, чтобы у этого храма мог быть армянский барабан с куполом и т. п. Услышав такой строгий суд дипломированных архитекторов, о. Хачик поспешил ножницами срезать у листа с проектом реконструкции г. Тораманяна соответственную часть. Но секрет и смелость концепции строителей армянского храма VII века лежали не в куполе, а
