смелостью предпринимал работы по раскопкам. Он пригласил Тораманяна для составления плана Звартноца, раскопки которого к тому времени были почти закончены. Тораманян принял предложение Хачика, но вскоре же пришел к заключению, что для составления плана недостает еще многого; он предложил продолжать работы и сам стал руководить дополнительными раскопками. Выполнив в течение этого же года основные работы по реконструкции Звартноца, замечательного памятника древнеармянской архитектуры, Тораманян сдал план весною 1905 года.
Реконструкция Звартноца по окончательному проекту Тораманяна вызвала большой шум. Своим круглым планом и своим трехъярусным построением Звартноц, как известно, резко отличается от получивших распространение типов церквей древней Армении. Против автора начались гонения и издевательства. Реконструкция Тораманяна нашла себе подтверждение впоследствии, в модели храма Гагика I, раскопанного Н. Я. Марром в Ани в 1905—1906 гг., и в храме в Бана, сохранившемся сравнительно лучше других; оба храма сходны по своей конструкции с храмом Звартноц.
Как известно, не пользовавшийся еще авторитетом Тораманян не мог убедить окружавших его монахов, что Звартноц представлял собою трехъярусное сооружение. Людям, знакомым со строительным искусством, казалось невероятным дерзновением самая мысль построить колоссальное здание на сводах со слабыми опорами; людям же, не сведущим в архитектуре, казался странным внешний вид храма.
Весьма характерна в этом отношении беседа, имевшая место осенью 1906 года между Тораманяном и архитектором X. Тер-Саркисяном, приглашенным в Эчмиадзин для консультации по вопросам, связанным с реконструкцией Звартноца. Выслушав объяснения Тораманяна и признав предложенную им реконструкцию несоответствующей „требованиям науки“, Тер-Саркисян счел нужным заметить ему:—„Послушайте меня, сударь. Я учился в Петербурге, бывал заграницей; Вы предлагаете невозможное, оно не может быть принято наукой“.
„В словах этих,—пишет Тораманян,—я сразу почувствовал корень всех тех насмешек и пренебрежений, которые, увеличиваясь постепенно, должны были превратиться в целый ряд унизительных для меня кличек. Вот почему и я, оскорбленный, ответил ему: — „По сплошной мучной пыли, в которой вы видите меня, не принимайте меня за мельника. Как знать, а может быть и я, подобно Вам, сударь мой, имею основания гордиться... Как я могу думать в согласии с Вами, когда существуют на месте реальные факты и обломки, подтверждающие мои утверждения“.
На основании точных данных Тораманяну удается на месте переубедить архитектора. Однако, убедить монахов в правильности предложенной реконструкции— оказалось для исследователя делом невозможным.
Эчмиадзинские монахи, пользовавшиеся в тогдашних буржуазных кругах репутацией всеведущих, никак не хотели согласиться с результатами разысканий Тораманяна, хотя сами и не были знакомы со строительным делом. Игнорируя реальные данные, они продолжали насмехаться над Тораманяном и в такой степени не считались с ним, что не находили нужным привлекать его к участию в проверке на месте вопросов, возникавших в связи с реконструкцией Звартноца. Хачик Дадян, не обладавший научными познаниями и находившийся под влиянием монахов, вырезал ножницами из разреза Тораманяна купол,
