это только несчастное недоразумение, происшедшее неизвестно мне из чего, и потому настоящим прошением обращаясь к Вам, покорнейше прошу Вашей защиты, если найдете меня правым и невинным.
Более двадцати лет я на литературном поприще, никогда не бросал мой кабинет и в области литературы я не интересовался ни гражданскими, ни политическими вопросами, вне этих вопросов находя область моей поэзии.
Но, к величайшему несчастью как для всех мирных тружеников, так и для литераторов, три года тому назад, в 1905—6 гг., паша страна очутилась в таком ужасном положении, что все вышло из своего нормального хода, вместе с ним—и я.
Дело в том, что в 1905 г., когда в Тифлисе начались беспорядки, я со своей семьей удалился из города в Борчалинский уезд, в село Шулаверы3, где мы имеем собственный дом, а оттуда на родину, в Лорийский участок, того же уезда, откуда я ни разу не выезжал до конца 1906 года4.
В эти годы, 1905, 1906гг., когда почти всякий человек появлялся на арене и показывал себя, то каким был я—это имеет существенное значение.
В Борчалинском уезде, по его же просьбе, я всячески содействовал уездному начальнику Константину Захарьевичу Шаншиеву, нынешнему Тифлисскому уездному начальнику, охранять мир и спокойствие. А при его отъезде из уезда, когда шулаверцы и представители уезда угощали его прощальным обедом и проявляли благодарность за его беспорочную деятельность, то он, г. Шаншиев, между другими немногими публично поблагодарил меня за мое содействие и убедительно просил, чтобы интеллигенция уезда, в то смутное время, содействовала бы и новому уездному начальнику,
