стран и ограблении. Так именно они пришли и на армянскую землю, захватили ее и сели на ней и завладев достоянием отца Давида Сасунского, возложили на народ тяжелое бремя и подвергли его позорной участи.
Однако тот же эпос и тут чудесным образом указывает спасительный путь и открывает перспективы счастливого будущего.
В самый жестокий момент боя из рядов вражеских войск выступает вперед старик и, подойдя к Давиду, говорит: «Зачем ты, Давид, истребляешь нас? Мы бедные, беспомощные люди. Царь насильно собрал, нас, погнал на войну. Мы против тебя ничего не имеем. Царь— твой враг. Если ты хочешь биться, то пойди, бейся с ним. Зачем же разишь мечом—молнией этих обездоленных людей?..». И меч-молния богатыря повисает в воздухе.
— Хорошо ты говоришь, старик,— отвечает Давид Сасунский, и, оставив простой народ, поворачивает голову лошади и направляется к шатру царя.
Так.
С тех отдаленных времен и до наших, начиная с древнейших деспотов и кончая нынешними нашими демократическими республиками, какие бы воины и кровопролития ни происходили, они всегда являлись делом рук тех или иных правящих кругов и руководителей. И всегда это делалось вопреки воле и желанию простого народа, трудящегося люда.
И в этом, может быть, кроется то великое и надежное утешение, что не сами народы повинны в этих ужасных бедствиях, а их властители, и, что чем больше эти последние ослабнут, а самые народы сделаются сознательными и непосредственно сблизятся друг с другом, чем больше будет возвышаться их голос, тем больше будут ослабевать эти бедствия, и, наконец, кончатся.
