речиям. Ведь народ оставил или, так сказать, пережил древний" язык, древнюю форму изложения мысли и начал употреблять но¬ вую, дикую и необработанную форму не потому, что первый был хуже или гаже нового, или наоборот, новый лучше и красивее древнего, а потому, что отжившие формы более не соответство¬ вали конструкции его мыслей. Одна и та же историческая при¬ чина, заставившая его оставить древнюю форму, заставит не подчиниться абсолютно формам какого бы то ни было диалекта и тем более избегать его в пользу нового прогрессивного языка,, чем в целой сохранности находим мы в нем формы старого. На¬ род оставил древний обработанный и довольно гибкий язык па необходимости, потому что его более в той форме не понимает,, по какой же логике мы можем обратиться к диалекту, где так. изобилуют старые формы? Новый язык совсем теряет свой смысл, если не будет рассматриваем самостоятельно. Я сам прежде бо¬ лее или менее придерживался того же направления, которое те¬ перь хвалится в «Грунте», но во мне произошел кризис и откры¬ лись глаза. Мне нужды нет теперь на каком диалекте говорят более изящно, т. е. близко к старым формам, я ищу другое: в каком диалекте много выработанных, живых форм нового языка. За старыми формами, которые (если, как уверяют) употребля¬ ются в та ронском диалекте, мне не к чему обратиться туда, я их могу найти в любом классическом сочинении V и последую¬ щих веков, но если есть в нем новые формы, выработанные вре¬ менем, сообразные с нашими настоящими потребностями, так давай их сюда! Язык не то что какое-нибудь учение, т. е. доктрина; самую пошлую доктрину можно провести и она, смотря по качеству, найдет там и сям последователей, более или менее. Но язык не доктрина, его нельзя проповедовать, возьми весь народ и поса¬ ди на школьную скамейку, что невозможно, и то еще ничего не поделаешь. Это слишком нежный вопрос. Язык—не трактат, он не сочиняется. Язык—не закон, он не предписывается. Самую отличную форму выражения какой бы то ни было мысли, если мы находим в какой-нибудь провинции, мы должны провести ее в язык, не в виде обязательном и не официально, а как контра¬ банду, как бы украдкой, чтобы не вызвать реакции. Старые формы какой бы то ни было провинции настолько годны для нового языка, насколько черенок персикового дерева для хвойных; разнородные по формам не слагаются, разнород¬ ные по способу притягиваются и, наоборот, однородные по фор¬ мам притягиваются, то есть сочетаются, но по способу отталки- 250
