фронта», усиленно питая и широко распространяя идею тесного сплочения, объединения всех классов во имя защиты физического существования нации и затушевывая, затемняя, ослабляя влияние идей классовой борьбы внутри нации и солидарности пролетариев, принадлежащих к различным нациям.
Вести об армянской резне в Турции постоянно волновали не только армян, но и так называемое «общественное мнение Европы», к которому постоянно и с одинаковым усердием взывали представители как консервативно-клерикальной, так и либеральной буржуазии и националисты из мелкобуржуазных партий. Понятно, что это самое «европейское общество» на самые потрясающие вести из Армении могло откликнуться лишь обильным потоком пустозвонких сочувственных слов, извержением пламенно-торжественных речей гладстонов или посылкой в Армению некоторого количества денег, собранных скучавшими от безделья дамами-благотворительницами из буржуазного общества и их христиански добродетельными, пацифистски слащаво благодушными сытыми супругами. Тем временем и бдительные приказчики этого самого буржуазного общества, защитники и блюстители его колониальных интересов в лице дипломатов-империалистов делали султану «дружественные представления» во имя защиты «справедливых» интересов (когда речь шла о простой защите жизни ни в чем неповинных жертв восточного деспотизма) христиан на Востоке. Империалистическая дипломатия деликатно избегала слов «армяне», «Армения», дабы не возбуждать гнева калифов слишком откровенной постановкой вопроса на национально-политической плоскости. Все эти «дружественные представления», которым армянские политиканы из среды буржуазии (клерикальной и мелкой) придавали огромное значение и на которые возлагали великие надежды, кончались, как и следовало ожидать, тем, что «вмешавшаяся» держава получала ту или иную выгодную концессию или капитуляцию, возбуждая тем жадный аппетит
